Смысл смерти
Надоело. Надоело существовать. Почему не жить? Разве мы, вампиры, живем?! Все мы продали души дьяволу за это убогое подобие жизни…
В жизни все длится до особенного предела. То, что не должно продолжаться обязательно будет прекращено. Вампиры… Мы не правило, мы исключение! То, что вампиры называют НОВОЙ ЖИЗНЬЮ - ни что иное, как один сплошной момент, тянущийся до бесконечности. Мы все застряли в своих временах, не в силах ничего изменить, не в силах ничего сделать. Мир идет вперед, а мы стоим на месте.
читать дальше
Нет, сначала мы еще живем. Когда мы еще не привыкли к новой сущности, когда в нас еще остался человек. Тогда мы еще успеваем за этим быстротечным временем. Но приходит момент, когда мы незаметно и безвозвратно упускаем его из своих рук день за днем, час за часом. Время ушло, а мы остались заживо похороненными в своем пустом сером прошлом.
Не замечая, что мои мысли ходят по кругу, я шел куда-то в неизвестность.
Вот таким я был, скитался по свету, пока вдруг не понял, что должен был умереть еще несколько десятков лет назад. Так забавно понимать, что, бросив курить человек не продлит свою жизнь, а всего лишь перестанет ее укорачивать. Этот предел, когда жизнь сменяется вечным покоем не отдалить. Зато его можно ускорить.
Я, погруженный в свои мысли, совершенно не замечал того, что происходит вокруг. На меня ехал блестящий красный автомобиль.
Неожиданно я остановился посередине дороги. Я и раньше играл в подобные игры, отскакивая в последний момент. Чаще всего нервные водители со всей силы давали по тормозам, а когда искали меня под колесами машины, облегченно вздыхали. Меня там не было, но я наблюдал за ними поблизости и смеялся.
Но сейчас мне не хотелось. Я знал, я был уверен, что я останусь жить, но вместе с тем слепо надеялся на обратное…
Когда я уже был готов почувствовать тяжелые колеса, безжалостно размазывающие меня по асфальту, услышав громкий крик: "НЕЕЕТ!!!" я ощутил мощный толчок.
С отвращением ко всему живому я встал, и, отряхивая плащ, поднял глаза, чтобы рассмотреть своего "спасителя".
Им оказалась хрупкая девушка лет двадцати. Она смотрела на меня, упиваясь эгоизмом и ожидая благодарности.
Единственное, чего мне тогда хотелось это унизить ее, задеть ее бесконечную гордость, заставить ее почувствовать ту боль, которую каждый день ощущает такой вампир как я.
И она еще хочет благодарности.
Я развернулся и направился к дому.
- Вам что, приятнее было бы лежать сейчас там, на асфальте? - догнал меня ее вопрос. Я обернулся. На лице у девушки застыло редкого вида изумление.
- Да! - ответил я.
На лице у нее отражался сарказм и что-то вроде "простите, что помешала", но в душе она испытывала смущение. Ведь она не знала, что сподвигло меня на самоубийство. Она предполагала, что это было хуже, чем смерть.
Я остановился, довольный результатом и продолжил свой путь.
Вдруг я отчетливо услышал стук каблуков за своей спиной. Повернувшись назад, я вновь увидел лицо своей спасительницы.
- Перестаньте преследовать меня! Если у вас нет личной жизни, я вам ее не компенсирую, - сказал я так, что мои слова холодно зависли в воздухе.
Девушка относительно спокойно выслушала меня и, закатив глаза протянула мой бумажник.
Мне стало как-то не по себе… Давно я не общался со смертными. Я взял свой кошелек и стал смотреть ей вслед. Неожиданно, совсем неожиданно ко мне в голову пришла мысль из разряда сумасшедших.
Нет, я НЕ МОГУ!!!
Хотя… Почему бы и нет?
В конце концов, любопытство победило во мне гордого вампира, который уже исчерпал себя на сегодня.
- Подождите! - крикнул я вслед девушке, которая уже почти растворилась в вечернем тумане.
Я подошел к ней и спросил:
- Не хотите сходить со мной завтра на открытие сезона в консерваторий?
Нет, она не согласится. Люди этого поколения воспитаны на главном правиле: "Не говорить и не встречаться с незнакомыми людьми".
Уголки ее губ насмешливо дрогнули, словно готовясь сказать: "Нет".
- Ладно, почему бы и нет? - улыбнулась она, повторив одну из моих любимых фраз.
Проводив ее взглядом во второй раз я пошел домой.
Домом мне служил темный уродливый подвал с гробом, прогнившим насквозь. Никто не осмеливался зайти туда, так как он кишел крысами и другими малоприятными животными. Никто и не подозревал, что кто-то мог там жить.
Странная и необычайно ясная мысль пронзила меня, как молния. Последние десять лет я жил как зверь, пил кровь, чтобы "жить" и жил, чтобы пить кровь…
Я удивился, как легко все переворачивается с ног на голову, когда на свои действия посмотришь со стороны.
Вдруг у меня проснулась странная боль в животе. Я упал на еще неостывший от летнего солнца асфальт. Меня поджаривали как в аду… Как я мог забыть про кровь? Ах да, эта девушка, эта машина…
Я катался по асфальту, крича во весь голос... Не помню, что я кричал, но я уже не мог сдерживать панический крик… В глазах появились темные пятна, сменяемые кругами, мир танцевал и расплывался перед глазами, будто я смотрел через неровную водную гладь.
Передо мной появилось странное маячащее пятно. Я чувствовал живое тепло, исходящее от него и напрягая последние силы приподнялся на локтях и укусил его.
Медленно зрение прояснялось. Темные круги исчезли, мир вернулся из дальнего плаванья, а пятна растворились сами собой. Я увидел мертвого мужчину в деловом костюме, на губах которого застыл вопрос: "Вам помочь?"
"Помог…" - ответил я, усмехнувшись.
Ровно в девять я уже был там. Как ни странно мы пришли почти одновременно, лишь я немного задержался, перекусив какой-то контролершей…
Я поклонился и, взяв ее за руку, повел внутрь.
Сначала я добросовестно слушал музыку… Через десять минут мне надоело чинно сидеть в кресле. Не то чтобы я не любил такую музыку. Я обожал ее. Это была как раз музыка моего времени, но я привык слышать ее как фон и побочно делать что-нибудь еще.
Я начал рассматривать музыкантов, и их рассматривание медленно перешло на узорчики потолка. Изучив все досконально, я наткнулся взглядом на нее.
Она была настолько поглощена этой музыкой, что не замечала ничего вокруг.
Впервые за несколько лет я видел такого человека. Обычно люди, которых я видел считали, что ценитель музыки - это тот, кто смирно высидит два часа в шумном зале консерватория не шелохнувшись, и при этом сохранит умное выражение лица.
Я же считал, что для того, чтобы называть себя ценителем, надо хотя бы СЛЫШАТЬ. А не смотреть стеклянными глазами на стену позади музыкантов.
Она была явно не в моем вкусе. Я любил блондинок с пышными формами, а она…
Не считая того, что у нее были черные волосы, она была плоской… Нет, конечно не абсолютно, но она явно недотягивала до моей идеальной жертвы.
Она даже не стоит того, чтобы быть убитой мной!! Пожалуй я просто исчезну из ее жизни навсегда.
Мы вышли на крыльцо. С наступлением осени, к моему удивлению, разительно похолодало. Обычно это происходило постепенно.
Она дрожала в своем легком черном платье. Оно нежно струилось по ее телу, обнажая плечи. Левый край его был собран в объемные складки. Я часто бываю субъективен, но в этот раз был готов честно признать, что платье ей безумно шло.
- Я так и не узнал, как тебя зовут… - сказал я глядя в ее прозрачно-голубые глаза.
- Роксана. Роксана Нуар, - сказала она.
"Бонд. Джеймс Бонд…" - подумал я улыбаясь.
- Прощай, Роксана Нуар, - сказал я развернувшись. Я почувствовал, очень сильно и отчетливо, как ей стало больно. Я не дал ей шанса узнать себя лучше, не оставил ничего на память, ушел навсегда. Если бы она знала, что ей будет гораздо лучше без меня… Если бы я знала, что я тот, благодаря кому в этом городе каждую ночь происходит на одно убийство больше! Я впервые за несколько лет чувствовал уколы совести. Это была не жалость. Мне на самом деле совершенно не хотелось уходить. Но я ушел.
Вечер. Грязь. Слякоть. Мелкий моросящий дождь, покрывающий мокрой сетью лицо. Холод, пробирающий до костей. Да, вампиры не боятся холода. Но кто сказал, что они его любят?
Будто все силы природы сговорились против меня в этот вечер! Я шел, как всегда погруженный с головой в свои мысли и не замечающий, что иногда по щиколотку проваливаюсь в лужи…
Со времен тех событий прошел уже месяц. На улице бушевала осень. Как я ненавижу осень! Такое время года, когда кажется, что все вокруг медленно умирает красивой, но мучительной смертью… Я и сам умер осенью.
Несмотря на то что я ее больше не видел, моя жизнь с тех пор круто изменилась.
В моей жизни больше не было старого, пропахшего плесенью подвала. Его место заменила небольшая квартирка на окраине города.
Откуда у меня деньги? Из-за врожденного стремления экономить я забирал деньги у убитых мною людей. К тому же это обеспечивало приличное алиби - в каждом городе полно убийц и воров. На этот раз моя вредная привычка пришлась довольно кстати.
Я перестал жить просто чтобы жить. Я даже стал задумываться зачем живу. А этого не было уже пять лет.
Мои мысли приобретали хаотичный порядок… Я торопливо оглядывал улицы в поисках жертвы, желая, чтобы эта неприятная прогулка закончилась как можно скорее. Напрасно. Улицы были безлюдны и каждый, казалось хотел отсидеться в этот вечер дома у камина.
Небо отражалось на окнах платиновым блеском лезвия кинжала, на меня роем летели острые, как наконечники стрел желтые листья. Я успешно уклонялся от золотистого потока, пока…
Я не увидел ее.
Она была в черном пальто, таком, что она будто старалась слиться с обстановкой города. На ее лице, словно слезы, застыли хрустальные капли дождя. Она была одна, но на ее лице не было сожаления. У меня начинало складываться впечатление, что она любила ходить одна по вечерним улицам.
В этой пелене дождя она совсем не заметила, как я подошел и резко обернулась на свое имя. При виде меня на ее лице удивление смешалось с чувством, когда видишь давнего знакомого.
Еще один укол совести.
- Здравствуй, - сказала она, улыбнувшись. - Я уже давно хотела спросить как тебя зовут, но все не успевала.
Забавно. Она не успевала.
Она была как прежде: черные, как смоль волосы, пушистые, но в тоже время гладкие и прямые волосы, ярко-голубые пронзительные глаза всегда лукавые и сомневающиеся. Белая кожа, чем-то напоминающая мрамор. Под черным пальто были джинсы и белый свитер крупной вязки.
- Вергилий.
- Хм, редкое имя.
- Да, правда. Что же ты делаешь в это время одна, на улицах города? - решил я высказать свое удивление.
- А разве не заметно? Гуляю… - сказала она с улыбкой.
- И не боишься смерти? Ведь ночные улицы чаще всего преподносят именно это.
- Я не боюсь смерти. Она приходит ко всем в свое время. А если решился не искушать судьбу лучше просто сидеть дома и никогда не выходить… Хотя кто знает, быть может ты умрешь во сне?
Редкие суждения для человека ее времени. Обычно все трясутся над жизнью, а она… Честно признаться, я был удивлен.
- Может сменим тему, наверное лучше поговорить о чем-то более увлекательным, чем смерть?
Она кивнула и мы пошли по вечерним улицам, разговаривая на все темы, что можно было обговорить за один осенний вечер. Можно ли узнать человека за один осенний вечер? Не знаю. Мы бродили по улицам взад-вперед, казалось, целую вечность… О, Бог, я становлюсь сентиментальным…
Осень…
Я все еще вспоминал о том, как мы гуляли под дождем, разговаривая обо всем, что существует в этом безумном мире… Я не мог остановиться. Половину своих мыслей я посвящал ей, надеясь встретить ее вновь и поговорить…
Никогда я так не нуждался в разговорах. Они нужны были мне даже больше чем кровь. Я был готов терпеть жажду чтобы поговорить с ней. Возможно сыграло роль мое вечное одиночество.
Я сидел под опадающим кленом на ковре из золотистых листьев в красивом парке. Рядом со мной торопливо проходили люди, на бегу доедая сэндвич. Они слушали музыку не слыша слов, они беспощадно упускали свою жизнь, что уезжала пропущенным автобусом.
Я с завистью глядел на то, как эти люди транжирили свое время, пока в потоке людей внезапно не промелькнул полосатый голубовато-бежевый свитер ручной вязки - Привет, - нежно произнес голос напротив меня.
Я поднял глаза. Передо мной стояла Рокси.
Я удивился тому, как она приходит. Всегда неслышно, всегда вовремя… Как смерть. Она и есть смерть. Смерть моего одиночества.
- Привет. Неужели никуда не спешишь? - спросил я с усмешкой.
- Никуда, - улыбнулась она загадочно. - Просто прогуливаюсь. Как же я люблю осень…
- Я тоже. Как твои фотографии?
- Уже отдала, понравились…
- Неудивительно. Любому понравятся твои работы. Они словно не фотографии, а картины. Если бы не глянец я бы и правда принял их за картины.
- Почему?
- В картине отражается душа художника. Ты художник…
Я взял огромный кленовый лист и положил в ее ладонь.
Еще одна улыбка.
Мы взялись за руки и долго ходили по дорожкам в парке… Мы говорили обо всем, как в принципе мы всегда и говорили, пока вдруг она не предложила:
- Если тебе так нравятся мои работы - давай я сделаю твою фотографию? - предложила она с улыбкой
Я хмыкнул. Ей невозможно было отказать, когда она так улыбалась. Нельзя больше позволять ей помыкать собой. Ну, ладно, последний раз…
Мне было интересно, каким я был в ее глазах, хотя я раньше не задумывался о чужом мнении.
- Хорошо. Согласен.
- Тогда пойдем ко мне. Все фотоаппараты у меня дома.
Она легко поманила меня рукой.
Я усмехнулся и спросил:
- Где лучше фотографироваться?
Она указала на старинную портьеру возле окна и добавила.
- Отодвинь ее немного, словно пытаешься что-то открыть. Вы с ней неплохо сочетаетесь, - добавила она, кивнув в сторону портьеры.
Еще секунда и…
Яркая вспышка ослепила меня почти как солнце. Когда я очнулся от небольшого шока ее уже не было рядом… Видимо удалилась проявлять фотографии. Я ждал ее, сгорая от нетерпения.
Ее квартира отражала весь ее характер. Она (квартира), как и ее хозяйка, была странным сочетанием старинного, что я так любил и современного что я так ненавидел. На старинном секретере лежал новенький ноутбук, в запылившемся и заплесневелом шкафу видела новая одежда, в гостиной, среди покрытых паутиной портьер и потертых диванов стояли телевизор и музыкальный центр. В свою очередь на музыкальной полке уютно соседствовала классическая и тяжелая музыка. Она любила старину и древность, современность же считала удобной. Возможно так и стоило жить: балансируя на тонкой грани прошлого и настоящего…
Характер у нее был таким же: она делала цифровые фотографии, но коллекционировала старые фотоаппараты, она была постоянна, но нетерпелива, обладала чувством юмора, подчас черного, хотя и часто была циником. В одежде она не следовала ни стилю, ни моде, ни подчас общественным правилам. Она экспериментировала с одеждой, хотя предпочитала удобную одежду.
Наконец, она пришла со стопкой фотографий и, немного порыскав в ней достала последнюю.
- Неплохо получился.
А она отличный фотограф. На этом снимке я совсем как раньше: длинные, слегка волнистые пепельные волосы, ничуть не отросшие за 300 лет, были заплетены в хвост, потертое пальто с высоким воротником, единственное, за что я люблю этот новый мир. Ярко-красные губы, ярко-серые глаза. Зубки я предусмотрительно не показывал, опасаясь эстетического шока своего фотографа. Заостренный нос, немного длинные пальцы рук, непропорциональная фигура. Но ведь я никогда не хотел быть идеальным. Идеалов не существуют, их придумывают себе люди…
Так прошло две недели… Постоянно встречаясь, на этот раз уже не спонтанно, а организованно, мы узнали друг друга еще лучше. По крайней мере, я узнал ее. Она любила сомневаться во всем, оспаривать любое мнение. Редко кто догадывался о мотивах ее поступков, даже я иногда не знал, что было их причиной.
Я же наоборот ненавидел неопределенность. По складу характера я всегда был максималистом,