Красная кирпичная стенка - каменная ограда, разделившая живых и мертвых...

Мы с Анютой возвращаемся с прогулки и идем вдоль наружной стены Новодевичьего кладбища... Как всегда, заняты каким то безумно важным разговором - важным здесь-и-сейчас. А может и действительно важным - важным для нашего будущего, а может и не только нашего...

И вдруг - царапина по сердцу: возле стенки, на сыром асфальте, не просохшем ещё после недавнего холодного сентябрьского дождя, копошится живой комочек. Воробьенок! Да какой - не слеток-подросток, а попросту младенец, только-только пустивший вместа пуха не до конца ещё развернувшиеся перья... Машинально нагибаюсь и беру его в руки - ну не место же ему на сыром асфальте... А что дальше то?! Ведь не жилец он - уже еле шевелится и пищит жалобно и слабо. И лапка, похоже, у него сломана при падении - его все время переворачивает на спину...

В горле - комок, а в Анюткиных глазах испуг. Для нас обоих это немного мистическое событие - потому, что она сама Воробышек. Так я её зову, когда мне к горлу подступает комок нежности. Вот и сейчас он тоже возник - и тут же смешался с комком жалости, который возбудил этот несчастный комочек перьев-зародышей... Делать нечего - сажаю его на кирпичную полку кладбищенской стены. Повыше - здесь хоть сухо...

Растерянные, мы идем дальше - и обсуждение наших самых-важных-на-свете-вопросов вдруг оказывается крайне неуместным, отчего повисает какая то тягостная пауза... Наконец Анютка тихо произносит - сверни ему шею... Спасибо, милая! Спасибо, родная! Это то, что я побоялся делать нарочито на твоих глазах, боясь ранить тебя... Я облегченно вздыхаю - руки мои развязаны. Она тут же уже другим тоном сообщает - только без меня! Я отойду подальше!

Ну, это уже неважно - я спешу обратно, что б закончить неприятную миссию. И... Ох... Все же каким образом живое существо чувствует свою смерть!? Ведь когда я брал его на руки с земли, что б посадить повыше, он лишь жалобно попискивал. Причем, явно не мог уже пищать громко от слабости, поскольку был предельно измучен. А тут я только поднес к нему ту же самую руку - и как же он заорал!!!

Уххх... Аж сердце у меня из горла выпрыгнуло - даже как то растерялся на секунду. Но все же сделал то, что было надо - шейка хрустнула под пальцами и я для надежности ещё добавил... Бросать посреди дороги рука не повернулась, но выход нашелся - в каменной стене у её основания нашлась широкая трещина, в которой несчастное создание и упокоилось, прикрытое плоским камушком...

Но как же он орал!!! Я догнал Аню, отодвинувшуюся от печального места уже на сотню шагов и встретившись глазами, так и сказал - Боже, как же он заорал!.. Я слышала - тихо сказала она... Это в сотне то шагов!

Дальше мы шли молча - но наши руки, соприкоснувшись, разговаривали за нас. И мне нужна была её поддержка - вроде невелика птица воробьенок, а в сердцах наших отпечатался...

Спасибо милая моя - ты правильно все поняла и правильно меня вернула, сняв груз ответственности с моей души. Ответственности за несделанное, которое оборачивается жестокостью - прекратить боль все же милосердно, и ты за всегдашним своим ребячеством не позабыла и про это, став сразу взрослой и серьезной...

--------------------------------------------------------------------------------